Бездетный миллионер и бедная с детьми
Медведь и свет луной ночи
Стр: 1 2 3 4 5 6

	Мальчик-рыбак
	На ферме

Прием этот, нет сомнения, возник стихийно, и прежде всего из все той же экономии - времени, красок, усилий, непрерывно подгонявшей Пиросманашвили. Но, как всякий большой талант, он из ограничения, подрезающего свободу среднему художнику, извлек новую эстетическую свободу, новую возможность. И с другой стороны, наложил на себя новое бремя: как правило, незаписанные куски грунта рвут живописную плоскость, оказываются чужеродными, и нужны незаурядное живописное мастерство и смелость, чтобы сообщить им материальность, уравновесить их с местами, проработанными краской, да еще порой очень плотно. Пиросманашвили удается это чудо, и, глядя на его "Кабана" - на эту клеенку, предстающую во всей своей подлинности, плоскостности, с характерными пупырышками фактуры и лишь кое-где слегка тронутую кистью, - трудно отказаться от ощущения, что перед тобой плотная живопись, передающая объемность и массивность зверя.
Черная клеенка не только подсказала Пиросманашвили его оригинальную манеру (которая позднее стала предметом подражания и освоения), но и продлила жизнь его живописи. В самом деле, его картины - те, которые попали хотя бы в сравнительно нормальные условия, которые не были согнуты по нескольку раз, не были брошены у порога - вытирать ноги, не были закинуты в мокрый подвал, не были скручены трубкой, не были мяты, ломаны, резаны, топтаны, - все эти картины удивляют отличной сохранностью, прочностью красочного слоя и чистотой цвета и явно выигрывают рядом со многими своими ровесниками, картинами конца XIX - начала XX века, когда под напором модных новинок пошатнулась традиционная технология живописи. Это неудивительно. Клееночная масса близка по химическому составу к масляным краскам, близки и их коэффициенты расширения и сжатия от перемен в температуре и влажности воздуха. Поэтому кракелюры - мелкие трещинки, этот бич старой живописи - на картинах Пиросманашвили появлялись только от какого-нибудь механического воздействия.
Тому была и другая причина - сами краски, употреблявшиеся художником. Распространенное мнение о том, что он писал грубыми самодельными красками, удобно согласуется со стереотипом "бедный художник". Оно небеспочвенно. Действительно, некоторые его работы писаны самодельными красками: он покупал пигменты, сухие краски в порошках, и, как маляр, разводил их олифой в банках. Но таких картин немного, и приходятся они, как правило, на трудные военные годы.
Основная же масса произведений написана масляными красками фабричного производства и высокого качества (как отечественными, так и зарубежными - английскими). Эти превосходные краски в сочетании с благоприятными свойствами клеенки, а также со своеобразной техникой письма и дали его картинам прекрасную сохранность.
Скорее всего, эти превосходные краски он покупал не в фешенебельном магазине "Blanc et Noir" на Головинском проспекте, возле Артистического общества, где кроме того торговали статуэтками, рамками, расписными шкатулками и прочей художественной дребеденью, но в скромном магазинчике Геккелера на Вельяминовской, под городской думой, куда принято было ходить настоящим профессионалам. Именно здесь увидел его весной 1915 года совсем тогда юный Давид Цицишвили -и запомнил, не столько по внешности, ставшей с тех пор хрестоматийной (мягкая шляпа, темная косоворотка, пиджак и брюки с пузырями на коленях), сколько по фразе, брошенной потом хозяином: "Вот ведь как удивительно - простой маляр, а всегда покупает самые лучшие краски".
Палитра Пиросманашвили не составляет секрета: кобальт, ультрамарин, окись хрома, светлая охра, кадмий желтый, стронциановая желтая, кадмий оранжевый, кадмий красный, английская красная, умбра, свинцовые или цинковые белила.
Эту палитру следовало бы назвать бедной, но вовсе не из-за качества красок, а из-за ограниченности их числа. В особенности если вспомнить, что ни в одной из картин Пиросманашвили не употреблял сразу все перечисленные краски или хотя бы большую их часть - ему хватало только нескольких: четырех, трех, двух.
В картине "Бездетный миллионер и бедная с детьми" были использованы только четыре краски. В ряде вещей Пиросманашвили хватало и трех. Так написан "Пасхальный ягненок": белила, желтая, английская красная. Сам ягненок - одни белила в сочетании просвечивающих тонких слоев (звучащих холодно) и плотных, корпусных (более теплых). Желтая употреблена только для изображения травы. Все остальное - яйца, пасха, ленточка на шее ягненка - написано смешением белил и английской красной. "Мальчик на осле" - один из шедевров Пиросманашвили, к сожалению, известный не так широко, как он того заслуживает, - написан черной, белилами и все той же английской красной по коричневому грунту.
В других картинах Пиросманашвили работает даже двумя красками - все те же белила и еще какая-нибудь одна, слегка подцвечивающая краска. В мировой живописи трудно отыскать примеры подобного самоограничения, кроме разве что четырех "Евангелистов" Натальи Гончаровой, в каждом из которых она употребляет какую-то одну краску в соединении с черной и белой.
Конечно, дело не только в числе красок самом по себе. Вполне возможно, что временами скупость Пиросманашвили вызывалась совершенно прозаическими причинами, и он был принужден употреблять три краски там, где предпочел бы пять или шесть. Дело в другом - в том, чего он с их помощью добивался.

Далее: Техника Пиросмани, стр.3